которые запечатлены в форме грубых координации в базальных ганглиях. В этом случае нервная субстанция базальных ганглий сразу же после наступления ситуации, вынуждающей обезьяну к действию, должна вступить во взаимосвязь с имеющимися в центрах коры головного мозга следами прошлых восприятий, которые также связаны между собой. Таким образом, в переднем мозгу возникают одна за другой различные предварительные комбинации действий. Наконец находится такая комбинация, которая обещает успех. При этом опыт учит животное, какие комбинации оправдывают себя и какие нет. Как только найдена связь между данными органов чувств и вариантом действия, обещающим успех, начинают работать двигательные центры коры больших полушарий мозга. Уточняются общие координации, и в мускулатуру идут раздражения, управляющие ее действиями. Этот процесс происходит при условии, что обезьяна действует, не зная наперед результата, которого достигает данный образ действия. Если обезьяне известен этот результат, то она действует уже по привычке. Изучение психической деятельности обезьян приводит, таким образом, к следующим выводам: «1) обезьяны могут выбирать ту или иную возможность действия в соответствии с новым результатом, не известным им из предыдущего опыта; 2) психологически эту способность следует оценивать как понимание; 3) неврологически это понимание следует отнести за счет возможных связей через ассоциативные пути между чувствительными центрами коры больших полушарий, в которые поступают из базальных ганглий основные координации возможного поведения. Эти координации могут оказать влияние на действия обезьяны лишь после возникновения такой комбинации между чувствительным центром и моторной памятью, которая обещает успех действия». Таков ход мысли Фишель.
ее преимущественно аффектный характер. Этой деятельности противопоставляется работа большого головного мозга, которая изображается имеющей высший характер. Такие «теории слоев» лишь вводят в заблуждение. Понятие слоев является статичным и неэволюционным. Некоторые авторы, говоря о слоях, замалчивают, однако, процесс эволюции. Зачастую не упоминается тот факт, что в процессе эволюции возникают качественно новые состояния мозга в целом. Теория же слоев допускает такое толкование, будто эти слои расположены изолированно друг над другом. В действительности, однако, высшие и низшие функции сливаются в ходе развития в новое единство. Результаты исследований, о которых здесь говорится, показывают, по нашему мнению, тот путь, который должен принести к устранению искусственно созданной пропасти между психологическим исследованием «поведения животных» и физиологический изучением рефлексов. Предпосылкой к атому является использование лишь тех понятий, методов исследования и теорий, которые являются объективными. Совершенно необходимо также отдавать предпочтение физиологическому эксперименту. Без физиологического обоснования изучение поведения животных похоже на попытку понять, работу фабрики, не заходя в нее, а лишь на основе наблюдения за привозимыми на фабрику материалами и увозимой продукцией! Сотрудничеству физиологии рефлексов с исследованием поведения животных очень мешает тот факт, что зачастую проявляется незнание теории Павлова или ее вульгаризация. Незнание этой теории привело, в частности, австрийского специалиста и области психологии животных К. Лоренца к отрицанию учения Павлова и к необоснованному признанию автономных, совершенно независимых от окружающего мира центров. В действительности их активность является следствием химических раздражений, возникших рефлекторным путем в процессе обмена веществ. Насколько ценным в противоположность этому является невро-физиологическое проникновение в процессы поведения животных на основе учения Павлова, показывает, например, физиологическое исследование советскими учеными «танцев» пчел, открытых К. Фришем.
|
